Псалтирь плотно вошла в жизнь наших прихожан: помимо пения и чтения за богослужением, многие христиане молятся дома по Псалтири. Древние христиане, в т.ч. и на Руси, всю свою жизнь жили бок о бок с Псалтирью, что доказывает активное ее употребление в молитве и в быту. Св.Василий Великий говорит: «Псалтырью ты и о себе самом Бога умолить сможешь, ибо больше она и выше всех книг». Поэтому, христиан, которые еще не молятся дома по Псалтири, мы призываем начать это душеспасительное делание! Далее публикуем материал о том, как высоко ценили Псалтирь христиане на русской земле.
Употребление книги Псалтирь в древнем быту русского народа:
Книги Священного Писания, богослужебные книги и некоторые писания отеческие, принесенные в Россию вместе с Христовою верою на родном славянском языке, с самого начала сделались главным средством к образованию русского народа и сообщили ему тот религиозно-нравственный, или, лучше сказать, религиозно-церковный характер, который так ясно выражается во всех чертах древней русской жизни.
В этом отношении между книгами Священного Писания и богослужебными книгами прежде всего обращает на себя внимание Псалтирь, потому что едва ли еще другая какая-нибудь книга была в таком большом употреблении и имела столько влияния на образование и жизнь русского человека. Она употреблялась как книга богослужебная, как книга учебная, как книга назидательная для домашнего чтения и как книга, спасительная в некоторых особых случаях жизни.
Чтение Псалтири входит в состав даже самого краткого чина богослужения, потому Псалтирь весьма естественно сделалась главной учебной книгой в древнем нашем образовании по той причине, что само это образование было по своему направлению церковное. Игнатий, митрополит Тобольский, в Третьем окружном послании (1696 г.) к сибирской пастве называет Псалтирь книгою учебною: “по сей же книге (так называемой Кирилловой книге) издахуся псалтыри в полдесть (в четверть листа), нарицаемыя учебныя, учахуся бо дети по таковым книгами Божественных Писаний чтению”. В предисловии к славянской грамматике Мелетия Смотрицкого, изданной в Москве в 1721 г. справщиком Феодором Поликарповым, причиной к изданию этой грамматики между прочим поставляется и то, что “издревле российским детоводцем обычай бе и есть учити дети малыя в началу азбуце, потом же часословцу и псалтыри”.
Послемонгольские времена, т.е. после 1480 года, это времена самого крайнего упадка и прежде невысоко стоявшей грамотности; но и в то время, как видно со слов свт.Геннадия Новогродского, находились люди, которые, быв не в состоянии читать другие священные книги, как, например, Апостольские, еще могли немного разбирать Псалтирь: “а се приведут ко мне мужика, — говорит архиепископ Геннадий в своем послании, — и яз ему велю апостол дати чести, и он не умеет ни ступити, и яз ему велю псалтырю дати, и он и потому едва бредет” (послание к митрополиту Симону о необходимости устроить училища для церковных ставленников). Эта возможность разбирать Псалтирь при неумении ступить по другим книгам показывает, что Псалтирь читали чаще других книг, или, вернее, по ней и учились читать.
В ряду предметов древнего обучения Псалтирь следовала за азбукой вместе с Часословом. Изучали либо сам Часослов, либо изучали его в составе Следованной Псалтири, в которую, помимо всего прочего, входит и Часосолов. Но почему вместе с Часословом, изучение которого составляло бы, по-видимому, уже достаточную практику в чтении книг, учили читать еще Псалтирь? Для объяснения этого надобно заметить, что как умение читать, так и само чтение книг в старину понималось в смысле более обширном, чем в настоящее время. С уменьем читать в старину соединялось научение, или, лучше сказать, изучение читаемого, и чтение почти каждой книги как при первоначальном образовании, так и в последующее время происходило до заучиванья ее наизусть. Книг, входящих в состав обучения, а равно и книг для чтения и образования вообще, было весьма немного, да и книги эти были все такие, которые стоило знать наизусть, потому что они всегда были необходимы: это книги Священного Писания, книги богослужебные, писания отеческие. К таким книгам более всего относилась Псалтирь как книга священная и постоянно употреблявшаяся при богослужении: следовательно, ее учили чтобы научиться, собственно, читать, и для того, чтобы знать ее как книгу самую нужную.
При обучении употреблялась Псалтирь двоякого рода: Псалтирь простая (малая) и Псалтирь Следованная. Надобно думать, что большинство учащихся, особенно те, которые не предназначались для церковных должностей, ограничивались изучением простой Псалтири без тех прибавлений, какие находятся в Следованной Псалтири. При этой малой Псалтири письменной и печатной прилагались и правила самого обучения под названием: “наказание ко учителю, како им учити детей грамоте, и како детем учитися Божественному писанию и разумению”. Эти правила, сами по себе простые, могут быть любопытны как памятники и свидетельства о методе нашего древнего образования. В них, между прочим, заповедуется: “самим учителем знати естество словес и силу их разумети, и где говорити дебело и тоностно, и
где с пригибением уст, и где с раздвижением, и где просто”. Это показывает, что в старину чтение сопровождалось интонацией или различным изменением голоса, так что оно было не простым чтением, как в настоящее время, но речитативом, или полупением. Это правило, относящееся вообще к чтению книг, соблюдалось особенно при чтении псалмов. Псалмы именно читались нараспев, и такое чтение их в наших древних сочинениях называется пением. Так, о преподобном Феодосии сказано: “псалтырь поющу усты тихо”; о святом князе Борисе: “нача пети псалтырю”. Наставление об обучении по Псалтири оканчивается советом, чтобы вообще в чтении “была крепость в языке и в смысле разум, в речении словес языка чистость”, чего, кстати, не хватает некоторым нашим современным чтецам в храме.
Другого рода Псалтирь Следованная была большей частью уже заключительной книгой в древнем русском образовании, так сказать, высшим его курсом. Архиепископ Геннадий считал изучение ее достаточным для того, чтобы быть способным к должностям церковнослужителей, что и было тогда главной целью для большей части учащихся: “да псалтыря с следованием накрепко, и коли то изучят, может после того, проучивая, и кон(-он)архати и чести всякия книгы”. Состав Следованной Псалтири в прежние времена был чрезвычайно многосложен и разнообразен: кроме полного собрания псалмов, Часослова, службы воскресной и обыкновенной, он заключал в себе почти все известные тогда каноны, чтения Евангелий и Апостолов на праздники Господские, Богородичные и святых, разные церковные последования и чины, месяцеслов с тропарями и кондаками, пасхалию и многое другое: она была некоторым сборником всего, что вообще входит в состав каждого богослужения, и, следовательно, изучение ее действительно могло быть хорошим пособием для приготовления к должностям церковным. Весьма естественно поэтому, что в древние времена обучение для церковнослужебной цели большей частью и оканчивалось изучением Псалтири, особенно следованной. Только иногда присоединялось к этому еще изучение Деяний Апостольских и Евангелия. Но вообще изучивший Псалтирь считался человеком грамотным — книжным, то есть способным читать всякие книги. Изучение других книг первоначального образования: грамматики, арифметики и риторики, которые в переводе с греческого существовали у нас с давнего времени, было делом людей особенно любознательных и едва ли входило в состав общего образования; но по Часослову и Псалтири учились все, желавшие быть грамотными, не только те, которые готовились к должностям церковнослужителей, но даже княжеские и царские дети. Царь Алексей Михайлович, подобно всем другим, учился по Часослову, Псалтири и Деяниям Апостольским; его дочери, царевны Татьяна и Ирина, изучали утреню и часы. Первоначальное образование в старину было для всех одинаково.
Научившись читать по Псалтири, или лучше, выучивши ее наизусть, русский человек уже никогда, можно сказать, не расставался с нею. Как книга назидательная и душеспасительная, она была не только настольной книгой, которую предки наши читали дома во всякое свободное от занятий время, но сопровождала их даже в путешествиях. Святой князь Борис находился в пути, когда настигли его убийцы, подосланные Святополком. Узнав об этом, как говорит Нестор, Борис “нача пети глаголя: Господи, что ся умножиша стужающии ми? Мнози востают на мя. И кончав ексапсалма (Шестопсалмие), увидев, яко послани суть губить его, нача пети псалтырю, глаголя: яко обидоша мя унци тучни и сбор злобивых осаде мя”. В пути же находился и Владимир Мономах, когда явилось к нему неприятное посольство от двоюродных братьев, убеждавшее его к неправедной войне с Ростиславичами: “И отрядив я (послов), — говорит о себе Мономах, — взем псалтырю в печали и разгнув я, и то ми ся выня: Вскую печалуеши душе? вскую смущаеши мя? <…> Не ревнуй лукавнующим, ни завиди творящим беззаконие”. Этот обычай брать Псалтирь в дорогу, конечно, соблюдался и впоследствии. На него указывает между прочим то обстоятельство, что следованная Псалтирь, изданная в 1525 г. в Вильне доктором Скориной, названа “подорожной книжицей”. Владимир Мономах в своем Поучении советует детям никогда не оставлять ночных поклонов и пения, которое, по всей вероятности, состояло также в пении псалмов. По крайней мере обыкновение петь псалмы ночью встречается и впоследствии, и также в царском быту. Рейтенфельс, бывший в Москве в 1670 г., говорит о царе Алексее Михайловиче, что он, “употребляя большую часть дня на дела государственные, немало также занимается благочестивыми размышлениями и даже ночью встает славословить Господа песнопениями венценосного Пророка».
Но особенно часто читали Псалтирь в монастырях. Здесь читали ее уже не в свободное только от занятий время, но даже во время самых занятий, потому что многие знали ее наизусть. Еще сам основатель русской иноческой жизни преподобный Феодосий говорил своей братии: “пачеже имети в устех псалтырь Давыдов подобает черноризцем, сим бо прогонити бесовское унынье”. Сам он, по сказанию жизнеописателя, пел усты тихо псалтырь, в то время, как руками прял волну или делал другое что-нибудь. Инок Спиридон был просфорником; но несмотря на это определенное занятие — печь каждый день просфоры для монастыря, он успевал прочитывать в день всю Псалтирь, “ибо, — замечает его жизнеописатель, — или дрова секий, или тесто меся, непрестанно в устех своих псалмы Давидовы имеяше, да на всяк день скончает по обычаю, якоже и бысть” (Патерик Печерский). Кроме такого чтения или пения псалмов при всяком занятии, в
монастырях было еще определенное по правилам чтение Псалтири, установленное по примеру первых подвижников иноческой жизни. Оно соединялось иногда с домашним отправлением утрени, часов, обедницы, вечерни и повечерия и само имело вид домашнего богослужения, потому что совершалось по определенному чину. Подробные правила для такого чтения Псалтири изображаются в общем уставе “како подобает иноком жити”. В нем относительно чтения Псалтири предписывается: от начала месяца сентября и до апреля или до Святой Пасхи каждодневно на день и ночь “отпевать пол-псалтыря”, в летние дни после Святой Пасхи и до начала сентября месяца “ради умаления нощнаго и дневнаго служения отпевать по седьми кафизм”.
В одной рукописной Псалтири XVI после чтения ее полагаются две молитвы. В одной из них содержатся между прочим такие прошения: «дай ми, Господи, псалмы сия на утешение души и телу моему и на отпущение грехов и дому сему на благословение и на прогнание нечистому духу и на победу врагом видимым и невидимым». Из этих слов мы видим, какое большое значение в жизни играют слова из Палтири.
Неграмотные должны были заменять чтение псалмов поклонами и молитвой Иисусовой. На этот случай в древних Псалтирях встречаются правила, из коих видно, что за прочтение одного псалма полагалось двадцать поклонов, за прочтение всей Псалтири в сидячем положении — триста, а стоя — три тысячи поклонов; прочтение одной кафизмы заменялось произношением 500 раз молитвы Иисусовой, а вместо всей Псалтири требовалось произнести 6000 раз эту молитву. Такое чтение Псалтири, имевшее характер домашнего богослужения и составлявшее для монашествующих постоянное и необходимое правило жизни, совершалось часто и мирскими благочестивыми людьми.
Жизнь наших предков, воспитывавшихся под непосредственным руководством Церкви, во многих отношениях имела и характер церковный. Известно, что богатые благочестивые люди более всего заботились о том, чтобы устроить у себя домовую церковь; другие хотели иметь в своем доме хоть некоторое ее подобие. Передний угол в их комнатах был наполнен множеством икон и походил на церковный иконостас: здесь, когда не было возможности идти в церковь по болезни или другим каким-нибудь обстоятельствам, в собрании всех членов семейства читались утреня, часы, вечерня, повечерие, зажигались свечи, курился ладан. Но высшим образцом жизни христианской, проповедуемой Церковью, была жизнь иноческая; а потому не только многие стремились принять иноческий сан хоть при конце жизни, но и в мире старались, сколько возможно, подражать этой жизни, особенно люди пожилые. И потому вышеупомянутый устав петь Псалтырь назначается не только для иноков, но и для всех богобоязненных христиан. У старообрядцев есть даже такой устав: “како лишившимся соборныя службы псалтырию и поклонами угодити Богу”, который в сущности есть тот же вышеупомянутый нами устав, како подобает иноком жити.
Кроме того, Псалтирь употреблялась еще в некоторых особенных случаях. Так, было обыкновение читать псалмы над больными, страдавшими тяжкими продолжительными болезнями, и особенно над теми, которых считали находящимися под влиянием нечистых духов. Основанием для такого обыкновения служило, конечно, то, что псалмы как песнопения богодухновенные силою благодатною могут утишать душевные и телесные страдания, что сам святой творец их отгонял от Саула злого духа и успокаивал его взволнованные чувства и бурные страсти, а равно и опыты из жизни святых иноков и отшельников, которые, как пишется в их житиях, пением и чтением псалмов обыкновенно отражали нападения злых духов, которым они беспрестанно подвергались. Посему-то преподобный Феодосий говорил инокам печерским: “паче же подобает иноком имети в устех псалтырь Давыдов, сим бо прогонити бесовское унынье.
Замечателен и другой обычай, ведущий свое начало от первых времен христианской Церкви и особенно строго соблюдаемый доселе в России — обычай читать Псалтирь по умершим. Он образовался в подражание первенствующим христианам, которые совершали псалмопение при погребении усопших своих собратий. По своей продолжительности чтение псалмов по умершим в древние времена было неодинаково: читали большей частью в третий, девятый и сороковой день после смерти. У нас же Псалтирь обыкновенно читалась и читается над телом умершего до его погребения и после погребения в продолжение сорока дней.
Нет нужды много говорить о том, как прекрасно это обыкновение сопровождать в другой мир душу отшедшего от нас собрата теми самыми священными песнопениями, которые он слышал и воспевал сам в продолжение своей жизни. Слыша эти священные слова, напоминающие еще прежнюю жизнь, душа его легче может перенести этот тяжкий разрыв с нею, и, воскрыляемая этими молитвами, легче возносится к престолу Божию, чтобы там вместе с ангелами и святыми вечно воспевать славу Божию. Но особенно важным и знаменательным этот обычай представляется нам тогда, когда мы припоминаем то состояние, в каком, по учению Церкви, находится душа после смерти, проходя различные мытарства и подвергаясь тяжким испытаниям в продолжение сорока дней начиная от дня кончины. Постоянное чтение псалмов в это время с чистою молитвою об умершем, конечно, весьма много помогает душе его перенести
эти испытания. Св.Василий Великий говорит: «Псалтирь душеполезна есть, ибо бесы клянет (проклинает – прим.ред.) и прогоняет».
Св.Афанасий Великий об уникальных особенностях Псалтири:
«Все Писание, т. е. и ветхозаветное и новозаветное, какое имеем мы у себя, сын мой, по написанному, богодухновенно, и полезно есть ко учению (2 Тим.3:16); книга же Псалмов для внимательных заключает в себе нечто достойное особеннаго примечания. Каждая книга выполняет собственное свое назначение; и излагаются например: в Пятокнижии – происхождение мира, деяния патриархов, исшествие израильтян из Египта, и чиноположение скинии и священства; в Троекнижии (Иисуса Навина, Судей, Руфь – прим.ред.) – разделение земли по жребиям, деяния Судей и родословие Давида; в книгах Царств и Паралипоменон – деяния Царей; в книге Ездры – окончание плена, возвращение народа и построение храма и города; книги пророческия, пророчествуя о пришествии Спасителя, заключают в себе напоминания о заповедях, укоризны преступающим их, также пророчества язычникам. Книга же Псалмов, подобно саду, заключая в себе насаждения всех других книг, с сладкопением передает излагаемое в них, и воспевая о том, показывает опять и свои особенности.
Изложенное в книге Бытия книга Псалмов воспевает в псалме восемнадцатом: «небеса поведают славу Божию, творение же руку Его возвещает твердь» (2), и двадцать третьем: «Господня земля, и исполнение ея, вселенная и вси живущии на ней. Той на морях основал ю есть» (1–2). А изложенное в книгах Исхода, Числ, Второзакония передает в прекрасных песнопениях в псалмах семьдесят седьмом и сто тринадцатом, говоря: «во исходе Израилеве от Египта, дому Иаковля из людей варвар, бысть Иудея святыня Его, Израиль область Его» (Псал. 113:1-2). В псалме 106 , неоднократно повторяя: «и воззваша ко Господу, внегда скорбети им, и от нужд их спасе я» (6. 13. 19. 28), имеет в виду книгу Судей; потому что тогда взывали они, и Господь по временам возставлял им судей, и спасал людей Своих от притеснителей. И деяния Царей воспевает несколько в псалме девятнадцатом, говоря: «сии на колесницах, и сии на конех (8), мы же во имя Господа Бога нашего возвеличимся» (6). «Тии спяти быша и падоша: мы же возстахом и исправихомся» (9). «Господи, спаси царя, и услыши ны, в оньже аще день призовем Тя» (10)».
Следующая уникальная особенность:
«Книга Псалмов имеет опять особую некую благодать и преимущественную достопримечательность. Ибо, кроме всего того, что в ней есть сходнаго и общаго с другими книгами, имеет она ту достойную удивления особенность, что в ней описаны и изображены движения каждой души, изменения этих движений и направление их к лучшему, так что желающий может из этой книги, как с картины, заимствовать образец, ясно представить его в уме, и отпечатлеть себя самого в том виде, как в ней описано. В других книгах [Священного Писании] человек слышит только закон, предписывающий, что ему делать и чего не делать; или слышит пророчества, из которых узнает о пришествии Спасителя, и внимает повествованиям, из которых может узнать деяния царей и святых. В книге же Псалмов слушающий, как и сему научается, так уразумевает и изучает еще движения души своей, и смотря уже по тому, чем он страждет и чем одержим, может избрать в ней живописуемый словом образ, и не такой, о котором можно только выслушать и пройти мимо, но который научает, как должно говорить и действовать, чтобы уврачевать свою немощь. И в других книгах найдем угрозы, воспрещающия делать худое; в книге же Псалмов изображено, как должно воздерживаться от худого. Например: есть заповедь, что должно покаяться, и что покаяться значит престать от греха; но здесь изображено, и как должно покаяться, и что надлежит говорить при покаянии. И еще Павел сказал: «от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает» (Рим. 5:3-5). Но в псалмах описано и ясно представлено, как должно переносить скорби, и чтo должно говорить находящемуся в скорбях и чтo после скорбей, и как приобретается каждым искусство, и какия речи приличны уповающим на Господа. Еще есть заповедь, – о всем благодарить (1 Сол. 5:18); но чтo должно говорить благодарящему, тому учат псалмы. Также, слыша в других книгах, что вси хотящии благочестно жити о Христе гоними будут (2 Тим. 3:12), в псалмах научаемся, с какими мыслями надлежит спасаться бегством, какия слова возносить к Богу должны гонимые и спасшиеся по гонении. Нам повелено благословлять Господа и исповедоваться Господу; но в псалмах представлены нам примеры, как должно хвалить Господа, и какия речения приличны исповедующемуся. Так и во всяком случае найдешь божественныя песнопения, приспособленныя к нам, к нашим движениям и состояниям».
Св.Афанасий Великий о том, почему псалмы надо петь красиво и благозвучно:
«Необходимо не преходить молчанием и того, почему таковыя словеса поются плавным и песненным напевом. Ибо некоторые у нас из людей простых, хотя веруют, что самыя изречения богодухновенны, однако-же думают, что поются псалмы по благозвучию для услаждения слуха. А это несправедливо. Ибо Писание не заботится о приятности и сладкоречии, да и пение установлено для пользы душевной… Как приведением в стройность свирелей производится
согласие звуков; так, поскольку и в душе бывают различныя движения, есть в ней сила мыслящая, вожделевающая и раздражительная (ум, воля, чувства – прим.ред.), и их движением производится деятельность телесных членов, то разум требует, чтобы человек не был в разногласии и раздоре с самим собою, так чтобы мыслить ему хорошо, а делать худо, подобно Пилату, говоря: «ни единыя вины обретаю в Нем» (Иоан. 18:38; 19, 4), и соглашаясь с мнением иудеев. Посему, чтобы не произошло какого-либо подобнаго смятения, разум требует, чтобы душа, по слову Апостола, имея ум Христов (1 Кор. 2:16), пользовалась этим вождем, и им сдерживала, что есть в ней страстнаго, и начальствовала над телесными членами, приводя их в послушание разуму, и чтобы, как бряцало в гармонии, так сам человек, соделавшись псалтирем (т.е. струнным муз.инструментом – прим.ред.), и внимая духу, всецело во всех членах и движениях послушен был и служил Божией воле. Подобием же и образом такого безмятежнаго и спокойнаго состояния помыслов служит приведенное в стройную меру произношение псалмов; потому что, как душевныя помышления свои делаем известными и выражаем посредством произносимых нами слов, так и Господь, желая, чтобы сладкозвучие слов служило символом духовной стройности в душе, установил петь чинно и произносить псалмы нараспев. И это есть потребность души, чтобы ей быть в добром расположении, по написанному: «благодушествует ли кто в вас, да поет» (Иак. 5:13).
(составлено Д.Ю.Гончаровым на основе статьи «Употребление книги Псалтирь в древнем быту русского народа» из альманаха “Альфа и Омега”, № 29, 2001).